Мезенской эту роспись назвали потому, что ее родиной считается Лешуконское село Палащелье, расположенное на берегу реки Мезени. Поэтому в энциклопедиях и различных книгах по изобразительному искусству можно встретить второе название мезенской росписи – Палащельская. В самой же Мезени росписью не занимались.

Как возникла роспись, из чего она появилась, никто не знает. Одни исследователи сравнивают ее с росписью Коми Республики, другие считают, что она взяла начало от древнегреческих изображений. Исследователь росписи В.С. Воронов, например, сказал о ней: “Это орнамент, сохранивший в своих элементах глубочайшие пережитки архаики древнегреческих стилей, густым кружевом покрывает поверхности деревянных предметов“. Очень проблематично установить это в наше время, ведь с тех пор, как Мезенская роспись появилась, минула, возможно, не одна сотня лет. Известно о ней стало с 1904 года, но, разумеется, зародилась роспись намного раньше.

Традиционно в мезенской росписи использовались только два цвета – красный и черный. Может быть, именно потому, что эти цвета достаточно просто было получить. К примеру, для того, чтобы сделать красную краску, требовалось смешать растертый мергель, красный камень с берегов реки с тающей смолой, затем эту смесь клали в горшочек и ставили в печь, в тепле смола растягивалась, и получалась красная краска.

Способ приготовления черной краски был еще более незамысловат. Принцип производства оставался тем же, только мергель заменяли на сажу.

Чаще всего в мезенской росписи изображали фигурки оленей, лошадей, реже людей, но рисовали лишь силуэт человека. Несмотря на то, что в этой росписи все просто и лаконично, рисунками можно написать целое сочинение, передать знаками какое-то послание. Ведь существует множество знаков стихий, светил, земли, а также охранения и пополнения семьи. Зная их расшифровку, можно прочитать каждую работу.

В основном в прежние времена расписывали прялки. Мезенские прялки были поистине уникальны. Во-первых, если обычные прялки состояли из трех частей: днища, стояка и лопасти, то в Мезени прялки изготавливали цельные, для чего выбирали такие деревья, корень которых мог стать днищем.

А во-вторых, уникальны были и сами рисунки. Ученые считают, что лицевая часть прялки, изображаемая очень строго, делится с помощью геометрических узоров на три части: небо, землю и подземное царство. На небе изображались птицы и так называемое “окно”, с помощью которого можно было общаться с Богом. Дальше ряд за рядом изображали лошадей и оленей или дерево, часто с сидящей на макушке птицей. В подземном царстве также рисовали оленей и лошадей, но заштрихованными черной краской.

А на изнаночной стороне художник, строго сохраняя уровни, мог сделать надписи, например: “Кого люблю – тому дарю”. Прялки с подобными посланиями дарил муж жене на свадьбу или к рождению ребенка.

Кстати, росписью занимались только мужчины, передавая это искусство по наследству из поколения в поколение.

Хотя на всех прялках изображения были похожи, одинаковых прялок не существует.

Прялка была своеобразным атрибутом девушек. Идя на посиделки, они несли свою прялку лицевой стороной вперед, показывая всем, какая она красивая. Уходя в другую семью, девушка уносила прялку с собой, такие прялочки называли собойными.

В каждом доме прялка считалась очень ценным предметом, ее бережно хранили и относились к ней с уважением…”

Из истории мезенской росписи дереваКак и большинство других народных промыслов свое название эта роспись получила от местности в которой зародилась. Река Мезень находится между Северной Двиной и Печорой, двумя самыми крупными реками Северной Европы, а границе тайги и тундры.

Мезенская роспись одна из наиболее древних русских художественных промыслов. Ее истоки теряются в отдаленных веках первоначального формирования славянских племен. Пика своей популярности промысел достиг в XIX веке. Мезенские прялки и короба широко распространялись по реке Пинеге, вывозились на Печору, Двину и Онегу.

Тематика мезенских росписей и стилизация рисунка, лаконичность и выразительность, сближает их с древними наскальными рисунками русского Севера; сдержанный колорит, где черный контур подчеркивает напряженное звучание коричневато-красного цвета, невольно напоминает палеолитические пещерные росписи Франции…

В мезени нет обычной русской народной яркости, многоцветности. Орнаменты имеют скупую, примитивно-условную графическую форму.

Художник выстраивает узор сообразно внутреннему настрою и отношению к предмету или его будущим владельцам, тем неменее подчиняясь строгим правилам построения орнамента и каноническим значениям символов. Многое из декоративных росписей уничтожило время и до нас дошли только отдельные узоры. Часто они похожи по стилю, манере, колориту, но нет и двух точно повторяющихся.

Мезень писалась сажей и глиной, которые растворяли в настое смолы лиственницы. Выполнялась роспись размоченной на конце щепкой и пером тетерева, что указывает на очень древние традиции. Доска имела свои четкие пропорции. Ширина должна были три раза укладываться в ее длине. Древесина пропитывалась льняным маслом. От этого ее структура становилась яснее и ярче. Характер рисунка волокон во многом определяет и сам орнамент, который состоит из символов, как слова из букв. Внутреннее содержание символов, точное происхождение, взаимная связь уже практически утрачены.

В последние годы, из-за попытки угодить массовому покупателю, появилась тенденция “осовременивать” традиции росписи, применять “модный” прием – письмо по золотому фону.

В результате этого нововведения теряется изящество, строгость и красота стиля, наносится вред сохранению и поддержанию исконных традиций.

К сожалению, восстановлением мезенской росписи мало кто занимается. Ее можно увидеть разве что в Загоpском музее или на самой Мезени …

Также Вы можете узнать о мезенской росписи из книги (на английском языке) Ольги Владимировны Кругловой “Русская народная резьба и роспись по дереву“.

Известность мезенской росписи дало село Палащелье Мезенского (Лешуконского) района Архангельской области, поэтому ее называют еще и палащельской. Происхождение росписи довольно загадочно, даже местные жители не могут вспомнить, когда и с чего она пошла. Такие известные исследователи и знатоки крестьянского искусства, как В.С.Воронов, Рыбаков, О.В.Круглова, С.К.Жегалова, Ю.А.Арбат, А.С.Миловский, высказывают разные версии.

В.С.Воронов говорил о ее необыкновенной схожести с великолепной орнаментальной росписью греческого стиля Дипилон VIII века до н. э., и, кто знает, может быть, попал какой образец сюда по пути из варяг в греки… Ведь и правда, эти “темновидные” прялки напоминают древнегреческие амфоры и формой, и терракотово – черным построчным орнаментом. Академик Рыбаков находил отголоски индоевропейской культуры, скифских культов (культ оленя). С.К.Жегалова отмечала поразительное сходство с открытыми в середине XX века наскальными рисунками Заонежья. Любопытно, что, несмотря на ярко выраженную абстрактность изображения животных в этой росписи, дети, даже пятилетние, воспринимают ее очень легко и всегда охотно повторяют. Может быть, и верна теория “наскальности”?

А.С.Миловский отыскал в Пушкинском доме и мезенскую рукопись, датируемую, правда, не ранее XIX века, но с очень похожим орнаментом. Своя “версия” есть у Н.Величко. Образцы узорного ткачества на соседней реке Пинеге очень напоминают мезенскую роспись.

Большинство обнаруженных прялок было сделано в 1870-1930 годах, а самая ранняя из известных – 1854 года. Письменное упоминание как о центре росписи датировано 1904 годом. Возродился мезенский промысел в 60-х годах. Прославились из села Палащелье Новиковы, Аксеновы, Федотовы, Кузьмины и Шишовы. Изготовлением прялок занималось все мужское население. Каждый мастер сам вырубал их и расписывал. Одним из самых самобытных был мастер Новиков. Его почерк узнают по лошадкам “на дыбках” внизу прялки. Вот как подписана им одна из прялок: “1908 года 26 работал Прокопий Ссменой господинъ Новиковъ. Цена 30 копеек. Прялка прочная. Будешь держать и поминатш (орфография сохранена). И изобразил рядом себя с трубкой – это было в обычае палащельцев – рисовать свой автопортрет.

Вообще, на оборотной стороне прялки, там, где привязывалась кудель, помещали жанровые сцены: плывущий пароход, кораблик под парусами, охотников с собачками, дам и кавалеров на прогулке и т. п.

Исследователи этой росписи расшифровывают ее с точки зрения аграрной символики, угадывая в расчерченных прямоугольниках распаханные и засеянные пашни, в “уточке” и коне – знаки закатного и восходящего солнца. Кстати сказать, за этими животными в народном представлении устойчиво сохраняется связь с солнцем: утицы-солоницы (соль-солнце), конь-огонь. Фигурки как коня, так и “уточки” (поместному “курицы”) украшали крыши изб, даже и теперь бытует на Мезени поговорка:

“Курицы и конь на крыше – в доме тише” (понимай: спокойнее, охраняют). Равно с ними украшали крыши и оленьими рогами. По преданию славян, олень связывался с дождем.

Мастера были разные. Так, не оченьто уважали Якова Аксенова, прозванного Якунькой. Работал он халтурно, для базара, и даже придумал среди орнамента писать цену. (Хранится в Загорском музее.)

Палащельцы расписывали короба, сундучки, лукошки, рамы в интерьере дома. Частично эту роспись переняли коми-зыряне.

… Не стоит забывать, что большей частью художник работает не от ума, а от души и от сердца. Когда-то краски приготовляли из красно-коричневой береговой глины и сажи, растертой на смоле лиственницы – “таючей сере”, а с конца XIX века вместо глины стали употреблять сурик. Деревянную поверх-ность оставляли натуральной. Красно-коричневую краску мазками наносили на нее выдернутой из веника размочаленной палочкой- “тиской”. А затем глухариным или тетеревиным пером наводили черный контур. Сверху покрывали олифой.

В Северодвинске, Архангельске и других местах сейчас широко развернуто производство сувениров в мезенском стиле. Роспись хороша, но характер ее уже несколько иной, уходит графичность. Такая строгая раньше, сейчас она приобретает смягченные черты. Это связано с тем, что четкий перьевой контур все больше заменяется мягким кистевым. Во многих случаях “капелька” сменила штрих, графическая скобочка превращается в мягкую дужку, фигуры коней рисуются мягкими широкими движениями кисточки. И наверное, имеет значение, что из “мужской” росписи охотников, рыболовов и оленеводов она становится все больше женским искусством.