Делать было нечего...

... и появилось начало новой повести под названием "Воробьи-путешественники"!!! Эта повесть будет побольше "Нового года на Луне", о, гораздо больше!

Ну, не буду утомлять вас скучными предисловиями,

Глава 1. Первый полёт.

В одном маленьком городе, на
маленьком дереве, в маленьком гнёздышке жили два очень маленьких воробушка.
Звали их Чирок и Чака.

Они не умели летать и никогда не
покидали родного гнезда. Сначала им вообще казалось, что весь мир – это
несколько деревьев, которые они могли увидеть из гнезда. Но потом мама
рассказала им, что мир гораздо, гораздо больше. Она рассказывала своим птенцам
о больших нелетающих животных, которые называют себя «людьми», о больших дуплах
– домах, где живут люди, о железных жуках – машинах и о многом, многом другом.

 - Но даже наш город – это не весь мир, -
говорила им мама. – Есть ещё другие города и страны. И среди них есть такие
места, в которых никогда не ступала воробьиная лапа.

Дети молча слушали мамины рассказы,
а когда мать улетала за едой для своих птенцов, они начинали говорить друг с
другом о дальних странах.

 - Когда мы подрастём, - шептал Чирок Чаке, -
мы обязательно полетим в эти далёкие страны, а потом расскажем о них другим
воробьям.

Шли дни, недели, месяцы...Птенцы
быстро росли. Через несколько месяцев их крылья окрепли, и они стали похожи на
взрослых воробьёв. Наступила пора полётов.

Впервые вылетев из родного гнезда,
дети наконец-то увидели город во всей его красе. Их удивляло всё: и люди, и их
огромные дупла-дома, и железные жуки, поедающие и выплёвывающие людей, и порой
они даже жалели, что у них только два глаза, а не три или четыре. Постепенно
они учились всем вещам, которые должны знать воробьи: искать пищу, быстро улетать
от хулиганистых мальчишек, купаться в песке и в лужах. Чирок и Чака прямо на
глазах превращались в больших и умных птиц.

Но мечты о дальних странах
по-прежнему не давали им покоя. Им не терпелось отправиться в неизведанные
края, куда ещё ни разу не ступала воробьиная лапка. И вот однажды, в ясный
весенний день, Чирок и Чака решили всё-таки осуществить свой замысел.

Они перепархивали с ветки на ветку,с
дерева на дерево, когда же деревьев стало слишком мало, они начали прыгать по
домам. Чирок и Чака знали, что обычно люди не охотятся за воробьями, редкое
исключение составляют хулиганистые мальчишки, кидающие в воробьёв камни. Но
здесь путь для них был открыт.

И вдруг перед ними выросла огромная
железная змея. Рядом с ней было много людей, которые заходили в неё и выходили
из неё. Люди радостно общались между собой и таскали какие-то странные тюки на
колёсах.

 - Что это за странная змея? – спросила Чака. –
«Машина», кажется, так она называется?

 - Нет, Чака, люди называют это сооружение
«поездом». Поезда гораздо быстрее машин и способны преодолевать более большие
расстояния.

 - И они могут отвезти нас в дальние страны?

 - Да.

 - Так чего же мы ждём? Полетели!

И два маленьких воробушка быстро
влетели в открытую дверь поезда....

Чирок и Чака примостились у окна,
чтобы видеть всё, что происходит снаружи. Внезапно они ощутили лёгкий толчок –
поезд тронулся. Он очень быстро разгонялся, и через несколько минут воробьята
могли с удовольствием наблюдать, как меняются виды в окне.

 - Итак, Чака, - провозгласил Чирок, - мы уже в
пути! Мы уже отправились в то путешествие, о котором так долго мечтали!

Глава 2. Филимон.

Малыши-воробьята
изумлённо смотрели на прекрасный вид из окна, даже не догадываясь о том, что
всего в паре десятков метров их ожидает настоящая опасность...

Там, через
два вагона от них, сидела пожилая дама в цветастом платье, а на её коленях
сидел толстый кот британской породы. Хозяйка Филимона разговаривала со своей
соседкой. Правда, самого Филимона не интересовали разговоры хозяйки. Он был
весь в раздумьях.

 - Ах, как хорошо жить на улице, ну или хотя бы
на даче! – думал кот. – Сколько угодно птичек, мышек, деревьев, которые так
подходят для точки когтей! Ну почему я должен жить в душном доме, где нет ни
одного кустика, ни одной мышки!

Да, Филимон
был очень зол. Ему уже давно надоела постоянная опека хозяйки. Она покупала ему
самые изысканные корма, каждую неделю мыла его со специальным шампунем (а ведь
вы знаете, как кошки не любят воду!), расчёсывала его особой расчёской. Любому
коту надоело бы такое, особенно Филимону с его и без того скверным характером.

 - Ну почему я не могу, как все нормальные
коты, ловить мышей, ну или хотя бы птичек?

Если бы он
только знал, что его мечта так близка к осуществлению! Но даже его чуткий нос
не сумел уловить запах маленьких воробьят.

Прошло
несколько дней. Чирок и Чака прекрасно устроились в поезде. Поначалу люди
удивлялись пернатым путешественникам, но затем привыкли, стали подкармливать их
хлебными крошками. В вагоне было место полетать и почирикать, и всегда найдётся
укромный уголок, где можно спокойно поспать, не опасаясь, что кто-то из
пассажиров потревожит тебя. Птенцы были счастливы.

Филимон же
был по-прежнему угрюм. Даже в поезде хозяйка не забывала расчёсывать его по
несколько раз по дню. «Знаете, мой Филик такой неженка! Если не расчёсывать его
хотя бы день, он зачахнет, как берёзка без воды,» - говорила она своей соседке,
даже не подозревая, что дело обстоит с точностью наоборот: коту даже очень бы
хотелось отдохнуть от всех этих причёсываний и умываний. Впрочем, Филимон не
подавал виду, что чем-то недоволен. Он знал: если хозяйке покажется, что что-то
не так, она начнёт охать, что он серъёзно болен, что «эти поезда плохо на него
влияют», и тогда прощай отдых – хозяйка будет бегать по ветеринарам и пичкать
его лекарствами. Так что он старался вести себя спокойно.

Прошло три
дня.

Чака вовсе
не хотела просыпаться в то чудесное утро, ведь в поезде было так тепло и уютно.
Её разбудил необычайно яркий луч солнца, ворвавшийся в милое укрытие Чаки.
Открыв глаза, она увидела, что солнце находится уже довольно высоко над
горизонтом. Боже мой, ведь им следовало проснуться ещё два часа назад!

 - Чирок! – крикнула Чака своему брату, спящему
рядом с ней. – Чирок! Просыпайся! Мы проспали!

 -Да брось, не может быть! – чирикнул Чирок,
ещё не целиком проснувшись.  – Мы никогда
не просыпались позднее обычного! – Но глянув в окно, он понял, что Чака права.
Солнце поднялось уже очень высоко.

Воробьята
могли сколько угодно называть это время «поздним утром», но на часах было лишь
восемь утра. Но большинство птиц просыпаются очень рано – гораздо раньше людей.
В поезде тоже было очень тихо, хотя некоторые пассажиры уже просыпались.
Впрочем, нет гарантии, что люди проснулись не от крика воробьёв.

Через
несколько часов поезд остановился. Воробьи, опережая людей, ринулись к выходу –
им не терпелось увидеть первый пункт своего путешествия. Но на платформе их
остановил запах – самый ужасный запах, который только может учуять воробей.

Запах
кошачьей шерсти.

Филимон, сам
не понимая, что делает, вырвался из рук хозяйки, больно оцарапав её. Ему было
всё равно, где хозяйка, ему было всё равно, где он сам находится – важно, что у
него перед носом два воробья, которых он непременно должен схватить. Это был не
просто охотничий инстинкт, это была обида, накопленная за годы жизни с
хозяйкой. Ожиревшее тело кота, отвыкшее от бега, плохо слушалось кота, и всё же
он бежал – не так быстро, как может бежать обычный кот, но настолько быстро,
чтобы нагнать двоих юных воробьёв, что лишь три недели как научились летать.

Вокзал
остался позади. Теперь Филимон мчался по улицам. С каждой секундой он бежал всё
быстрее. Он уже вынул когти, чтобы вонзить их в маленьких вкусных птенчиков...

Но что это?
Куда они подевались? Филимон в недоумении осмотрелся по сторонам. Где же эти
юнцы? Нюх подсказывал ему, что они где-то совсем недалеко, но глаза и уши не
могли обнаружить их.